Повествуя о распятии Господа нашего Иисуса Христа, евангелист Матфей указывает, что Спасителя привели на место, называемое Голгофа, что означает Лобное. Это был небольшой холм, находившийся в то время вне городских стен Иерусалима, к северо-западу. Еврейское слово «Голгофа» означает «лоб, череп», поэтому и место называлось Лобным. По древнейшему еврейскому преданию, под этим холмом был погребен Адам, его-то и символизирует череп, который мы видим на иконах под распятием Иисуса Христа.
Из дальнейшего рассказа евангелиста Матфея следует, что смерти Господа на кресте предшествовала тьма, покрывшая землю: От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого (Мф. 27, 45), то есть по нашему времени – от полудня до трех часов дня. И это было знамением, говорившим о поразительном и необычайном событии – смерти возлюбленного Сына Божия.
Сокровенный смысл Крестного страдания раскрывается в восклицании Христа: Или́, Или́! лама́ савахфани́? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27, 46).
Этот вопль, конечно, не был воплем отчаяния, но только выражением глубочайшей скорби души Богочеловека. Для того, чтобы искупительная жертва совершилась, необходимо было, чтобы Богочеловек испил до самого дна всю чашу человеческих страданий. Для этого потребовалось, чтобы распятый Иисус не чувствовал радости Своего единения с Богом Отцом.
Весь гнев Божий, который, в силу Божественной правды, должен был излиться на грешное человечество, теперь как бы сосредоточился на одном Христе, и Бог как бы оставил Его. Среди самых тяжких, какие только можно представить, мучений телесных и душевных это оставление было наиболее мучительным, почему и исторгло из уст Иисуса такое болезненное восклицание.
Преподобный Иустин (Попович) так поясняет эти слова: «Вот истинный, настоящий, совершенный человек: Иисус. Вот Он весь без остатка в этом предсмертном вопле и крике: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Грех человеческий Меня со всех сторон окружает, осаждает, атакует и непрестанно бьет, мучит, ударяет, убивает. Где Ты, Господи? Защити меня от этой страшной силы человеческого греха и зла. Каждый из людей, грешный и самый грешный, начиная с Адама, все они во Мне, Я их ношу в Себе, Я взял на Себя все их грехи. О, как тяжело человеческой природе с грехом! грех – это ее постоянное мучение и умирание. Знаю: человек прежде всего оставляет Тебя, Боже, а потом себя. А оставляет Тебя, как только полюбит грех и пойдет за ним. А Ты, человеколюбивый Господь, не желаешь держать людей силой у Себя и при Себе. Ты дал им свободу, чтобы они Тебя свободно любили или отвергли. Но, Господи, Боже мой, люди даже не подозревают, в какой ад их уведут их грехи, их зло. И теперь вот, Я, человек Иисус, молюсь Тебе за всех них и вместо всех них, и вопию: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»
«Или́» («Боже мой») созвучно имени пророка Илии, которое произносилось как Элья или Эли. Этим, вероятно, и объясняется, почему Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он (Мф. 27, 47). И эти слова Господа послужили новым поводом к насмешке над Ним.
Язвительность этой насмешки состояла в том, что перед пришествием Мессии иудеи ожидали прихода Илии. Насмехаясь над Господом, они как бы хотели сказать: «Вот Он и теперь еще, распятый и поруганный, все еще мечтает, что Он – Мессия, и зовет Илию Себе на помощь».
И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить (Мф. 27, 48). Очевидно, это было кислое вино, обыкновенный напиток римских воинов, особенно в жаркую погоду. Губку, впитывавшую в себя жидкость, воин наложил на трость, так как висевшие на кресте находились довольно высоко от земли и им нельзя было просто поднести пития.
Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу (Мф. 27, 50–51). Это была завеса, отделявшая святилище в храме от Святая святых, за которую не мог проникнуть никто из людей, за исключением первосвященника один раз в году в день очищения.
Евфимий Зигабен отмечает: «Так как внутренняя сторона завесы служила образом неба, а внешняя – образом земли, то раздрание завесы означало то, что уничтожена преграда между небом и землею, то есть вражда между Богом и человеком, и что небо стало доступно для людей, потому что Иисус Христос, уничтожив эту преграду, возобновил нам этот доступ».
Все это символизировало собой дарование Нового Завета, который открывал людям вход в закрытое дотоле Царство Небесное.
Кроме того, сильное землетрясение произошло в этот момент в знак гнева Божия на тех, кто предал смерти Сына Его возлюбленного. От этого землетрясения расселись скалы, и открылись делавшиеся в них погребальные пещеры.
Блаженный Иероним Стридонский пишет: «Никто не станет сомневаться, что в буквальном смысле значат эти великие знамения: [они совершились] чтобы и земля, и небо, и все прочее показало распятие Господа Своего».
В знамение победы Господа над смертью многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим (Мф. 27, 52–53). И это было доказательством силы Иисуса Христа и последующего Воскресения. Таким образом, смерть Христа открыла человеческим душам путь к Богу, пробудила их для всего Божьего, бессмертного, вечного.
Слушая слова сегодняшнего евангельского чтения, мы, дорогие братья и сестры, понимаем, что Спаситель добровольно сошел в бездну человеческого страдания. Если бы Он продолжал жить, учить и исцелять, Он мог бы привлечь внимание и любовь многих, но распятие обращается непосредственно к человеческим сердцам.
Не ограничившись лишь простым поучением людей, а приняв за нас смерть, Христос проявил Свою великую к нам любовь и непостижимое уму смирение. И только с понятиями «смирение» и «любовь» соединяется понятие свободы. Во Христе осуществляется единение Бога с человеком. И лишь познавая благость Бога и всеми силами стремясь пребывать в Нем и с Ним, человек оказывается способен достичь полноты истинного Царства.
Помогай нам в этом Господь!
Иеромонах Пимен (Шевченко)
